Перечитал

[Wildhelga]

Ненавижу живых. Не то, чтоб я любил мертвых, вовсе нет. Просто мне не нравится то, что движется и издает звуки.
***

Ещё цитат надёргала

- Это что, было Непростительное Заклятье? - прошептал я в ужасе.
- Нет. Это была тарелка манной каши, - раздраженно бросил он.
- За это можно сесть в тюрьму. Навсегда...
- Если попадемся, скажем, что играли. Подумаешь! Перепутали произношение. Случайно.
***
Я ненавижу необратимые процессы. Может быть, даже больше, чем страх. Просто со страхом сталкиваешься каждый день, и он очень мешает жить. А с необратимыми процессами встречаешься гораздо реже, и в повседневной жизни о них забываешь. Теперь я запомню.
***
Возникает типичная защитная культурная реакция: все, что идет вразрез с традициями и обычаями «моего сообщества», объявляется чуждым и враждебным. Мир разделяется на «мы» и «они», при этом «они» выводятся за рамки «общества» и объявляются средоточием «мирового зла». По отношению к «ним» разрешено прибегать к любым приемам. Нравственные категории отсутствуют, в принципе.
***
Ну, держитесь, мой Лорд! Я теперь отдохнувший… и очень на вас злой...
О-очень злой.
***
- Я нашел пятьдесят имен Мардука, – сказал Айс, заметив, что я проснулся, - их действительно придется учить.
Все. Приехали. У него бывает такое лицо только в моменты, когда он находится в состоянии глубокого творческого поиска. Ничем хорошим на моей памяти это еще ни разу не закончилось. В лучшем случае - серьезным отравлением.
В худшем - парой трупов.
***
- Похоже на то, что временные трудности, наконец-то, закончились - наступают трудные времена, - радостно заявил Альбус на одном из первых собраний Ордена.
***
- Это правосудие, Кес.
- Это месть.
- Ты с ума сошел?!
- Вы называете себя цивилизованным сообществом и при этом нарушаете фундаментальные нормы цивилизованности, согласно которым жертве нельзя доверять правосудие. Вы сочетаете в одном лице и жертву, и судью, а часто и исполнителя приговора. Впрочем, вам, разумеется, никто не может помешать называть все это как угодно и тешить себя иллюзиями. Но суть вещей от этого не меняется, верно?
- Ты не прав.
- Возможно. Но давай держаться фактов. Каждый член вашего Уизенгамота так или иначе пострадал от Томми и его ребят. О каком правосудии может идти речь?
- Если соблюдается законность…
- Какая законность? Не смеши меня. У вас нет законов, вы живете по обычаям предков, как первобытная община.
- Чушь говоришь.
- У вас нет ни института власти, ни института суда. Твой Уизенгамот в лучшем случае похож на сборище старейшин племени. Единственная радость, что ты там самый старейший.
- Меня оттуда выгнали.
- Ничего, тебя быстро позовут обратно. Должен же в этом зоопарке быть хоть один нормальный человек.
***
На следующей неделе кризиса быть не может. В моем расписании уже нет места.
(с)Генри Киссинджер
***
– Он действительно решил, что я просто влюбился!
- Вряд ли Томми могло прийти в голову что-то другое, - успокоил меня Кес. – У него в активе три эмоции, и те он где-то подсмотрел.
***
Подлинность? Нет, вот по-настоящему страшный человек. Он за полтора часа наварил целый котел абсолютной лжи и считает свое варево подлинным только за то, что сварено оно из правды?
***
- Жив остался – радуйся, - грубовато сказал я, подумав, что так ему сейчас будет лучше.
- Это-то и странно, - вздохнул он. – Я не понимаю почему.
- Слишком многие хотели тебя спасти, Севочка, - помог мне Кес.
- Почему?
- Ну… тебя любят окружающие. Разве это плохо?
- Это подозрительно, - процедил Айс.

(с) Взломщики