Как всегда прекрасная, Одоната

[Wildhelga]

Возраст – восхитительная штука. Во-первых, чем старше становишься, тем больше всего становится вдруг можно. Ходить в кроссовках и платье, не краситься месяцами, открыто слушать зашкварную музыку, тратить деньги как попало, любить кого захочешь, говорить, что думаешь; пить водку или лимонад вне зависимости от дат и жрать шоколад вне зависимости от того, влезает твоя жопа в прошлогодние джинсы или их проще сжечь, объявив национальными предателями. Мне кажется, в день пятидесятилетия мне станет можно делить на ноль.

Во-вторых, с каждым годом в жизни становится все меньше и меньше трагедий. Они куда-то исчезают, как талия после Нового года. Чье-то неодобрение, чужая глупость, собственный промах – это всё почему-то не «о боже мой, какой ужас, что теперь делать, как вписаться в программу по защите свидетелей и уехать в Канаду, сменив имя на Богдана?», а слабое пожимание плечами и флегматичное «ой да ну и хуй-то с ним совсем…». Мало того, то, что раньше вызывало невероятный батхёрт, внезапно стало чем-то забавным, интересным и даже начало нравиться. Это как оливки, наверное.

Вот, например, рассказы о бывших, от которых еще каких-то лет много назад хотелось вырвать собеседнику волосы, выбить зубы и адреса всех девок, каждой прислать конверт с сибирской язвой и на финалочку совершить харакири прямо у ног «этого мудака, меня не достойного с шалавами своими».

Сейчас я их обожаю. И самих бывших, и рассказы. Возможно, это связано еще и с тем, что опять-таки со временем они плавно сместились с «я расскажу тебе о женщине, прекрасней тебя во всех отношениях, что украла и разбила мне сердце, которую я не забуду никогда и с которой мы расстались в прошлый четверг» на «ой, а потом эту тетку в 98-ом телегой уебало, но это уже совсем другая история». Хотя мне кажется, дело немного в другом.

Такого количества охуительных историй, раскрывающих весь потенциал человеческой психики, не вычитаешь ни в одной библиотеке. Это нужно собирать напрямую, как фольклористы с блокнотиками по деревням собирали двести версий сказания про то, как парень по пьяни медведицу выебал, а она ему малину потом из леса таскала.

Вот недавно мне поведали про барышню, сосавшую хуй по зову долга. Ну то есть натурально, ебешься ты с человеком, не ожидаешь подвоха, вроде как по обоюдному согласию. И ВНЕЗАПНО человек начинает делать что-то глубоко ему неприятное и, судя по всему, обременительное, состроив при этом героический вид.

– Боженьки ж мой… И что ты сделал?
– Ну… Аккуратно изъял орудие совершения героического самоотречения и поинтересовался, мол, а какого хрена, ты, собственно, творишь?

На что барышня, насколько я могу судить из истории, время от времени пытаясь перехватить все тот же хрен, которым она совершала это самое «какого хрена», объяснила, что она точно знает, что хуй нужно сосать. Негоже это, если хуй не сосан. На вежливое замечание о том, что ей же самой это несколько, кхм, не интересно, барышня не совсем поняла, в чем же, собственно, проблема. Надо – значит, надо.

Мораль этой истории не в том, что оральный секс – это плохо или хорошо. И даже не в том, что секс – дело обоюдное, а все, что кроме, – или извращение, или изнасилование. И даже не про женщин, зачем-то умудряющихся вместе с оргазмом имитировать в принципе все удовольствие от процесса.

Эта история, она про то, что примерно так выглядит любой Моральный Императив и Великий Долг. Женщина с ненавистным хуем во рту и перепуганный от этого мужчина иллюстрируют эту историю намного красочнее, чем тот мальчик, забытый нафиг на посту во время игры в партизан.

Все истории про «Я себя не пощажу! Я жизнь положу на детей/работу/мужа/родителей/идею», они со стороны вот именно так и выглядят. Это изнутри оно кажется по-голливудски красивым, когда ты жертвуешь всем на свете во имя какого-то Высшего Блага, ради Людей или вообще Любви и Жизни. И все вокруг должны расступиться, и женщины зарыдают открыто, не стыдясь, мужчины, с подрагивающими подбородками, будут стараться незаметно смахнуть предательскую слезинку, старики будут показывать внукам в твою сторону и говорить о том, что вот так и должен выглядеть настоящий человек. Человек с большой буквы Че, как Чебурашка и Черномырдин. Человек, который не эгоист, человек, который герой. В жизни всегда есть место подвигу, и ты обязан его совершить. Самозабвенно.

А в реальности ты сидишь с хуем во рту и ошалевшим благополучателем твоего героического акта. Который в лучшем случае нежно поинтересуется, мол, а это вот все ты сейчас нахуя творишь? Со своей жизнью в первую очередь...

И слез умиления, и оваций, и твоего портрета в рамочке в каждой школе почему-то не наблюдается.

Самое жалкое зрелище на свете – это ребенок, на которого мать «всю жизнь положила». Самый хуевый перфоманс у сотрудников без личной жизни. Быстрее всего хорошие идеи вырождаются в руках фанатиков.
Все-таки героизм хорошо смотрится только в киношках. А в реальности, как правило, выигрывают те, кто просто живет и делает то, что нравится.

Это, наверное, тоже бонус, идущий в комплекте с тяжелыми похмельями, морщинами и хуевой памятью. С возрастом начинает доходить: кто счастлив, тот и прав.

(с) Одоната Ветер